«Глава III»

СЕМЬЯ ПАВЛА НИКОЛАЕВИЧА АКСАКОВА

Как и многие семьи русских эмигрантов, семья Павла Николаевича Аксакова обосновалась на Балканском полуострове. Он прибыл туда вместе с женой Адой Федоровной, сыном Игорем и дочерью Адой.

Павел Николаевич Аксаков был участником Белого движения, исполнял должность коменданта Иркутска при адмирале А.В. Колчаке (1920 г.). После окончания Гражданской войны некоторое время работал на КВЖД, откуда посылал сестре Ольге деньги в Калугу. Затем продал свои боевые ордена и перебрался с семьей в Югославию, жил в городах Зимун и Белград.

Его сын Игорь Павлович Аксаков, как было принято в калужско-московской ветви, также избрал военную карьеру. Н.Н. Мазараки сообщал в поколенной росписи, что он был кадетом Московского и Орловского кадетских корпусов, но окончить их не успел. Эвакуировался на Дальний Восток, затем попал в Дубровник, учился в Любляне, окончил Сараевский корпус в Югославии, потом жил в Греции. В 1950-е годы перебрался в Австралию, работал землемером. Женат был дважды, первым браком на гречанке (имя установить не удалось), затем на австралийке ирландского происхождения June Man Stern (которую нежно называл Юня), вдове с двумя дочерьми, своих детей не имел.

Его сестра Ада Павловна Аксакова окончила курсы в городе Зимун. В 1927 году в городке Панчево, близ Белграда, сочеталась браком с Владимиром Николаевичем Львовым (27 декабря 1905 — 16 июля 1996 гг.), сыном товарища председателя IV Государственной Думы, саратовского помещика Николая Николаевича Львова (5 мая 1865 — 24 ноября 1940 гг., по другим данным 1944 г.) и крестьянки села Бобылева Саратовской губернии Анны

Степановны Григорьевой. Николай Николаевич Львов был первопоходником, галлипо-лийцем — эти события он описал в своих мемуарах «Свет во тьме. Очерки ледяного похода».

Вскоре после свадьбы молодожены перебрались в Белград, где была большая русская колония. Они жили вместе с родителями жены, Павлом Николаевичем и Адой Федоровной Аксаковыми. В 1929 году у Львовых родился сын Алексей. Все члены семьи работали. Львовы занимались предпринимательством, в 1935-1936 годах арендовали участок земли, разводили коз, продавали молоко, выращивали землянику. Ада Федоровна делала искусственные цветы, Павел Николаевич Аксаков служил в интендантском ведомстве, сотрудничал с военными организациями, являлся членом РОВСа. Все это время поддерживал связь с выпускниками Чугуевского училища, дружил с его последним начальником. Умер Павел Николаевич Аксаков 15 сентября 1944 года в Белграде. Похоронен на сербском кладбище Ново Гробля в русском секторе там же.

После второй мировой войны, в 1949 году, когда Югославия оказалась в зоне советского влияния, семья Львовых и А.Ф. Аксакова уехали во Францию, в Ниццу, где проживали мать и сестры Владимира Николаевича Львова.

В начале 1950-х годов Игорь Павлович Аксаков через Красный Крест разыскал своих родных, которых через некоторое время, в середине 1951 г. переправил в Австралию. Мать Ада Федоровна поселилась в Сиднее, где впоследствии и умерла 11 марта 1965 года. Похоронена на кладбище «Rookwool». Там же, в Сиднее, осела и семья Львовых.

Игорь Павлович в тот момент работал геодезистом на строительстве гидроэлектростанций. С ним на заработках трудился и его племянник Алексей. Позднее они установили контакт с Сергеем Сергеевичем Аксаковым, который эмигрировал в Аргентину и проживал в Буэнос-Айресе, вступили с ним в переписку. В 1970-е годы Ада Павловна с мужем пересекла океан, чтобы повидаться с братом.

Ада Павловна Аксакова скончалась в Сиднее 1 февраля 1983 года, похоронена там же, где и мать, на кладбище «Rookwool».

Игорь Павлович Аксаков в 1974 году вышел на пенсию и переехал в Мельбурн, где ранее они с женой купили небольшую, но уютную квартиру в престижном районе города.

Игорь Павлович Аксаков умер 5 апреля 1977 года в Мельбурне, похоронен там же.

В заключение повествования о судьбе семьи Павла Николаевича Аксакова приведем воспоминания его внука, сына Ады Павловны, Алексея Владимировича Львова, написанные специально для данной книги.

«Родители мои Владимир Николаевич и Ада Павловна Львовы (Аксакова) женились в 1927 г. в городке Панчево, что на Дунае около Белграда. В Белград они перебрались вскоре после свадьбы, где в то время была большая русская колония тысяч 15 на общее население 300 000. Благодаря опекунству короля Александра, учившегося в Пажеском корпусе до войны 1914 года, русской колонии были дарованы учебные заведения на русском языке, помощь старикам и инвалидам войны в очень скромных размерах, но дающих возможность на существование; остальные перебивались, как могли, частью работали на государство, частью на других работах, физических не исключая. Эмиграция состояла из интеллигенции и служилого сословия, в большинстве своем военных, уехавших из России с армией Врангеля в Константинополь, потом в Сербию или Болгарию. Во Франции и Германии колонии были побольше и другого состава.

Отец приехал в Белград вместе с семьей из Константинополя году в 1922/23 в возрасте 18/19 лет. Среднее образование получил ускоренное — за год четыре года среднего учебного заведения. Полюбилось ему шоферство, и работал он водителем при разных посольствах и у чиновных сербов. Отношения были сносные, иногда замечательные, как в случае с первым секретарем английского посольства, который относился как к другу. Шоферство надоело, начал пробовать другие пути, пока, наконец, не занялся предпринимательством, в коем совершенно неожиданно преуспел. Мама тоже работала как «угорелая», ведя производственную часть дела. По правде сказать, рос я в очень тесном общении с бабушкой Адой Федоровной и дедушкой Павлом Николаевичем, они во мне души не чаяли. Мальчиком я был замкнутым и застенчивым, слушал и наблюдал и отчаянно краснел, когда ко мне обращались. Бабушка была очень способна на руки и делала замечательные искусственные цветы на заказ, тогда была на них мода. Дедушка служил по военному интендантству, и мимо меня не прошло его отрицательное отношение к офицерскому фанфаронству, а к нижним чинам в меру вежливое, а подчас и сердечное отношение. Так переносилось мое понятие о дедушке -«слуга царю, отец солдатам».

Служил дедушка в г. Калуге в 10 Новоингерманландском полку. Прошедши курс в прогимназии, поступил в Чугуевское юнкерское училище и вышел в упомянутый

выше полк. Волонтером поехал в Китай — «боксерское восстание», потом волонтером же на Японскую войну. В первую мировую полк был отправлен на южный участок фронта. Дважды был ранен, не серьезно. В середине 1916 г. [23 сентября 1917 г. -А.К.] был назначен командиром полка, один из очень немногих оставшихся кадровых офицеров. Летом 17-го был произведен в генерал-майоры, но фронт и армия начали разваливаться, и он никогда не считал себя генералом к большому неудовольствию бабушки, которой хотелось считаться генеральшей, вот такая у нее была человеческая слабость. Золотые они были для меня люди, вечная им память. В те трудные времена, когда люди попали из князи в грязи, никогда не слышал от них жалоб на судьбу. Ностальгия, конечно, была, но такая тихая, спокойная. Так шли эмигрантские будни, пока не грянула война (апреля 1941).

Дедушка мне много читал (слава Богу, телевидения тогда не было). Читал С.Т. Аксакова «Детские годы Багрова — внука» — гениальное произведение негениального писателя, как про него сказал один литературный критик. Как мы знаем, там частенько упоминаются охота и рыбная ловля. Белград стоит на холме при слиянии Савье и Дуная. Благодатное место для рыболова. Обзавелся он удочками, и каждое воскресенье летом выходили мы на ужение. Вставали с петухами и по пустынным улицам шли к реке; рыбу ловили на донные удочки. Иногда удачно, иногда нет. Когда улова не было, по пути домой заходили на рыбный базар, где покупали 2-3 увесистые рыбы и гордо приносили «улов» домой. Этот маленький обман мы оба хранили в секрете. [А.В. Львов вспоминал, что к старости у его деда во рту остался всего один зуб. Будучи в его возрасте, Алексей Владимирович удивляется, как дед справлялся с этим неудобством? — А.К.] Вообще, дедушка любил всякие шуточки. Когда покупалась какая-нибудь мелочь, клал какую-нибудь старую, ненужную вещицу в мешочек, привязывал леску, протягивал к окну (жили мы в партере) и наблюдал из-за занавески, как легковерный прохожий нагибался, чтобы поднять, леска дергалась, и мы веселились над неудачником. Человек он был несложный, но жизнь всех вместе в сравнительно небольшой квартире не способствовала гармонии.

У отца же характер был нелегкий. Он никогда не реагировал сразу, а вынашивал обиду, мнимую или нет, днями, а потом высказывался долго, темпераментно. Я всегда боялся этих извержений, и нельзя сказать, чтобы чувствовал к отцу близость и привязанность. Мама являлась главной мишенью, очень страдала от этого, у нее появилась депрессия, которая продолжалась до самой кончины. Она болела добрые два года, бремя ухода за больной легло на отца, и нужно сказать, он это сделал добросовестно. Года два спустя смерти мамы решил жениться, жалуясь на одиночество, и выписал нашу старую знакомую из Аргентины. Брак этот лопнул, что и нужно было ожидать. Последние года четыре жизни отец жил у нас. Ему была сделана пристройка, третья по счету. Первая и вторая были совершены для Мариночки и Алешеньки [дочери и внука Алексея Владимировича — А.К.] после смерти ее первого мужа и отца Алешеньки.

Возвращаюсь к воспоминаниям о дедушке Аксакове. Большинство его друзей и знакомых были военные. Потихоньку они умирали, и дед часто брал меня с собой на панихиды и похороны. Вот тут я и познакомился с дореволюционной военной средой. Конечно, не все понимал, но какая-то часть осталась в памяти и понимании.

Как я уже упомянул, мы русские жили своей жизнью и с сербами не имели много общего и смотрели на них несколько критически-иронично, они нам платили тем же. Учился я в русской школе и кончил 4 класса русской гимназии, а когда пришлось идти в сербскую (после войны русские учебные заведения закрылись), мои новые соученики смеялись над моим сербским, но в 14-15 лет живо воспринимаешь все новое.

До войны 1939 г. французский считался международным языком и меня пичкали им с пятилетнего возраста. В 1935/1936 родители снимали участок земли в Земуне на высоком берегу Дуная. Разводили коз, продавали козье молоко, которое было в моде, и культивировали землянику. С нами жила одинокая старушка, баронесса Корф, которая занималась со мной французским. Напротив жило семейство Родзянок, сына председателя Думы. Огромное семейство, что было редкостью в эмиграции, а рядом с нами жил генерал Батюшин со своей дамой сердца. Почему вспомнил о даме сердца: местный священник как-то сказал, что Николай Степанович живет во грехе, и мне тогда казалось, что генерал обязательно попадет в гиену огненную вместе с дамой сердца. Она была тихим существом, пописывающим стихи. Вышеназванное заведение как-то не вязалось с ее обликом. Так вот, память этого генерала почтили известные органы (ФСБ): его останки привезли в Россию из Бельгии. Он был начальником русской военной разведки в Австро-Венгрии, а потом возглавлял какую-то комиссию. В километре от нас была военно-кавалерийская школа, где бывшие русские офицеры обучали солдат-югославов верховой езде. Первые 4 года начальной школы я ходил в училище, в котором обучалось около 30-35 русских детей. Также в Земуне был югославский военный аэродром, где главным инструктором был русский летчик Байдак. В одном из номеров «Родины» читал воспоминания некоего Байдака, главного адъютанта при Брусилове, должно быть его родственник. Я перестал выписывать этот журнал с год тому назад и, следовательно, пропустил статью о трагической гибели отца Михаила Михайловича (летчик-истребитель М.Г. Аксаков — двоюродный брат Ады Павловны и Игоря Павловича, расстрелян 10.02 1938 г. — А.К.). Когда в 1949 г. мы уехали во Францию, я попал в более или менее знакомую среду, но и во Франции чувствовал себя не в своей тарелке. Мое русское воспитание давало себя знать. Как мы попали во Францию? В 1948 Тито, югославский диктатор, поссорился со Сталиным и из дорогого товарища попал в фашистские подонки. Оставшейся русской эмиграции предоставили три выбора: принимать югославское подданство, уезжать в Советский Союз или убираться куда хотим. Мы выбрали гнилой запад, куда выписали нас родственники со стороны отца.

Отец сразу стал заниматься предпринимательством, к которому у меня не было никакого расположения, но приходилось ходить с ним и переводить. У отца французский застыл на детском уровне, т.к. у него обнаружили туберкулез спинного хребта и положили в клинику, где он провел два года. Потом пришел февраль 17-го и «великий октябрь», гражданская война, беженство и прочие прелести. Отец был младшим сыном, три старших погибли в Первой мировой и гражданской войнах. Вся семья: его родители и две замужние сестры из Константинополя двинулись в Белград, а немного позже во Францию. Один отец остался в Югославии (тогда она слыла под названием Королевство сербов, хорватов и словенцев).

Я немного откатился назад. В Париже хождения с отцом мне надоели, и я нашел работу — собирать старую бумагу. Мне выдали трехколесный велосипед с огромной фанерной коробкой, куда складывалась «добыча». Под Парижем в русском старческом доме жила моя другая бабушка Львова Анна Степановна. Бабушка была из крестьянок. Дедушка в молодости увлекался Толстым и, по-видимому, это сыграло роль. Бабушка как-то не могла приспособиться и чувствовала себя потерянной и обиженной.

В 1950/51 году дядя Игорь Павлович Аксаков нас нашел через Красный Крест и выписал бабушку Аксакову и меня. Была такая организация помощи переселенцам, которая оплатила проезд до Австралии. Путешествие длилось 3 месяца, плыли через Панамский канал и причаливали во всех портах Карибского моря и Тихого океана (тогда французские владения). Приплыли в Австралию в сентябре 1951 г. Нас встретил И.П. (Игорь Павлович Аксаков — брат матери. А.К.), и мы сразу окунулись в греческо-русскую колонию. И.П. прожил в Греции лет 15. Бабушка осталась в Сиднее с русско-греческой семьей, а я с дядей отправился в Снежные горы, где строилась сеть гидростанций. Игорь работал там землемером. Я бегал с рейкой и рубил деревья. Пробыл там года полтора. В 1953 г. приехали родители и начали обживаться в новой стране. Тогда работы было завались и люди работали на фабриках и в мастерских. Труд оплачивался хорошо. Главным образом преуспели бывшие землеробы, для которых земля играла главную роль в жизни. Для нас, горожан, земля была «без надобности», а мужички разбогатели. Цены на землю поднимались и поднимались.

Главная амбиция для новоприезжих бала покупка дома и машины. Машина в этой стране необходимость. Город огромный по площади (100*60 км) и дома главным образом для одной семьи на участках 15*50 м. Все это требует ухода, следовательно, труда и денег. Люди поэтому продают дома и покупают квартиры. Несмотря на потерю жилплощади, квартиры стоят столько же. Мы живем в доме, который постепенно разрастался. Сейчас дело следить за домом лежит на внуке Алешеньке. Летом надо косить траву (газон) раз в неделю, для меня это уже не по силам. Алешенька чудный мальчик, порядочный лентяй, но это ему прощается из-за его шарма и большого остроумия.

Мы женились в 1957 г. Первые годы были трудными. Теперь у нас тишь да гладь, просто старосветские помещики. Признавать себя старосветским помещиком как-то неловко, но ничего не поделаешь.

Муж дочери австралиец, живут они в ладу, оба спокойные, уравновешенные, но наши отношения с ним сводятся к погоде и самочувствию. У него двое детей: сыну 26, дочери 24 года. Сын женат на турчанке и принял магометанство. У каждого барона своя фантазия, но в смысле ума — с неба звезды хватает. Геофизик с академическим будущим, дочь не столь блестящая, но без фантазий.

Здоровье у нас так себе, но благодаря современной медицине держимся. Учу Алешеньку водить машину, есть заметный прогресс. Сейчас получают права в 17 лет, а с 16 начинают учиться. Мечтает стать офицером в армии, надеемся это только отроческие фантазии.

Вот я и исполнил обещание, и летопись окончена моя, завещанная мне, грешному.

А.В. Львов, Сидней, февраль 2005 г».

В 2007 году внук Алексея Владимировича Львова, Алексей Грант, добился своего и поступил в военное училище в Мельбурне. Мы послали ему в подарок золотой значок в виде двуглавого орла — герба России, с маленьким бриллиантиком в центре, а его дед сделал из значка перстень, который внук носит по торжественным случаям и гордится своими русскими корнями.

Выдержки из переписки Ады Павловны и Игоря Павловича Аксаковых со своими родственниками.

Ада Павловна Львова (ур. Аксакова) 28.10.1973г.

(В Буэнос-Айрес, двоюродному брату С.С. Аксакову).

«Нет слов выразить то чувство радости, случайно узнав о тебе […], что ты находишься в Аргентине и переписываешься с Л.В. Казанским, живущим здесь в Сиднее. Много лет прошло, как старалась найти тебя, но все было безрезультатно и печально. Я не могу сказать, в каком году ты был в последний раз в Калуге, в году 13 или в 14. Смутно помню, что ты был у нас, и более ясно запомнился только один момент в моей памяти, когда мы оказались на улице, ты посадил меня на велосипедную раму и мы с тобой, вероятно, поехали к бабе Юле. Мы жили тогда на Нижней Садовой, где был и ее дом. Я была тогда маленьким ребенком, но этот момент врезался в моей памяти и душе так ясно и на всю жизнь. Мой отец, твой дядя Паша, очень любил тебя, и когда мы говорили о тебе, то я всегда представляла тебя в морской форме.

Игорь живет не в Сиднее, а в Мельбурне: женат на ирландке, моложе его намного — она ровесница нашего сына. Видим их редко. Она тоже хорошая жена и они, видимо, по-своему счастливы.

Очень трудно все написать за эти многие, многие года, когда мы навсегда покинули Россию. Все разбросаны по разным краям света, многих не стало.

Мой папа умер за 2 недели до уличных боев, а затем и взятия Белграда большевиками. Он несколько месяцев был тяжело болен, и мы не могли бежать в Германию, чтобы спастись от этого ужаса. Моего отца спасла смерть от ареста, ссылки или же расстрела. Мы прожили в этом аду 5 лет; мой муж больше половины этих лет по тюрьмам, а все года в ожидании доноса, ареста и бесконечных обысков.

К нашему счастью советская Россия и Югославия порвали дружеские отношения. Мы были выпущены нищими из тюрем, но зато остались без советского подданства …».

28.11.1973г.

(В Буэнос-Айрес, двоюродному брату С.С. Аксакову).

«Не сетуй на меня за мое письмо, что я тебе послала. Я хотела тебе написать побольше и ничего не вышло. Огорчила меня и болезнь Коли [Николай Владимирович Аксаков, их двоюродный брат, в описываемый период времени проживал в США -А.К.], что у него? Он был во время войны в Болгарии и постоянно бывал у нас. Мы

все его очень полюбили. Где и с кем он живет и где его жена? Напиши нам все о своей жизни, есть кто около тебя? Кто о тебе заботится?».

28.01.1974г.

(В Буэнос-Айрес, двоюродному брату С.С. Аксакову).

«Я помню по Москве Бориса и его жену Таню (рожд. Сиверс). Когда я была с […] Алешей в Ницце у Володиных родителей и сестры […], я знала, что она была у своей матери кн. Вяземской и привезла к ней сына Митю, и что Борис был в Бутырках.

Не помню, поблагодарила ли я тебя за присланную твою фотографию. Ты хорошо выглядишь. Ты, по моему, похож на бабушку.. Есть и фамильное сходство с моим папой.

Мне сегодня как-то особенно грустно. А тут еще это социалистическое и прокоммунистическое правительство. До чего же они гнустны и отвратительны со своим вечным враньем. Неужели же всюду такое? Болит душа за Солженицына, а в то же время невольно завидуешь той силе духа — использовать все свои возможности и пожертвовать собой, чтобы сказать всему миру о том зле и преступлении, которое производится с русским народом в России, что они сделали с нашей прекрасной страной. Только поймут ли люди, откликнутся ли? Неужели все зря и зло так торжествует в мире?»

25.04.1974г.

(В Буэнос-Айрес, двоюродному брату С.С. Аксакову.

Рукой Сергея Сергеевича на конверте сделана пометка — получено 11.05.1974, отв. 26.06.1974).

«Я его [Сергея Николаевича — отца С.С. Аксакова — А.К.] помню; помню, когда он умер; это было не то летом 15 г. или 16 г. Мы болели тогда вместе одной болезнью, кажется дизентерией и вот, он умер, а я поправилась. Помню, что папа писал с фронта, что в этот день у него в окопе упала икона, и на меня это произвело глубокое впечатление.

Что касается Юли [Юлия Владимировна Аксакова, в замужестве Рождественская, их двоюродная сестра — А.К.], то я училась с ней в одном институте в Москве, только она была старше меня на 3-4 класса, была прекрасный музыкант. Это было в 1916 г., я тогда поступила в приготовительный класс, и тогда умер дядя Володя [отец Юлии -А.К.] от контузии, последствием чего был менингит. Грустные мои воспоминания с детства, а я все принимала близко к сердцу. Во время НЭПа году 26-м мы получили письмо из Калуги, где она написала, что вышла замуж и, по-моему, кончила консерваторию, ведь она была очень талантлива. Насчет бедного Васи и тети Катеньки [брат и мать Юлии — А.К.] напишу в следующем письме, а то не хватит места.

Во время революций февраля и октября я почти каждый день бывала у них. Папа в начале 18 г. скрылся из Калуги и пробрался в Казань к татарам, где офицеры конспиративно организовались, чтобы, когда придет время, выступить против большевиков».

Игорь Павлович Аксаков.

28.12.1973г.

14 Firmin Rd. Churchill — 3842, Vic. Australia.

(В Буэнос-Айрес, двоюродному брату С.С. Аксакову).

«В сочельник моя сестра позвонила нам и сообщила все новости о тебе. Для меня это было действительно счастье, узнать, что ты жив и здоров, а главное, что ты еще помнишь нас, не смотря на то, что наша переписка прекратилась по совершенно не понятным для меня причинам почти 20 лет тому назад. Конечно, я виню во всем только себя […] вероятно, мое настроение в то время, которое было более, чем ужасное, как результат страшного для меня разочарования, последовавшего после приезда жить в Австралию.

Я был принужден уехать из Сиднея и вернуться на мою прежнюю работу в захолустье, т.к. служить, и оставаться в Сиднее было невозможно, заработки были недостаточны для выплаты долгов за переезд […] из Европы в Австралию.

Я никогда не чувствовал себя так одиноко и беспомощно, как в это время! К счастью все это в прошлом и забыто давно!

В 1960 году я женился на вдове с двумя дочерьми, в то время им было 12 и 14 лет; наконец то у меня была своя семья и начало самого счастливого периода в моей жизни. Юня, австралийка, но по духу она настоящая русская, любит все наше и понимает меня настолько, что никогда в моей жизни не был так близок мне. Ей только 45 лет и я для нее муж, друг и часто отец. Дочери выросли, старшая вышла замуж, у нее трехлетний сын, наш единственный внук, они живут в Мельбурне, около 160 км от нас, навещаем их часто, у них свой дом, ее муж немец, очень хороший и честный человек. Младшая живет в Сиднее и еще не думает о семье.

В начале марта следующего года (1974) я выхожу в отставку (принудительную, благодаря моего возраста) и мы переедем в Мельбурн, где мы купили три года тому назад небольшую квартиру в отличном доме и в самом хорошем районе города. Будем жить на пенсию […] одна от государства, а другая со службы, что даст нам возможность жить вполне прилично. Наш дом в Churchill продаем […] жаль оставлять его, ведь мы прожили здесь 8 лет.

В середине января к нам приезжают погостить семья Алеши (сына Ады). Ему уже будет 45, а дочери (Марине) 13. Они живут в Сиднее, это около 1000 км. от нас.

В последний раз мы были в Сиднее на Пасху, останавливались у Ады. К счастью моя жена правит (ездили на автомобиле) так что менялись за рулем и это не так утомительно.».

20.04.1974г.

1\2 Coolullah Ave. , South Yarra, Vic. 3141, Australia.

(В Буэнос-Айрес, двоюродному брату С.С. Аксакову).

«Алеша никогда не звал меня дядей, он считал меня старшим братом и я для него, также как и для его жены Светланы только Игорь. У них дивная дочка — Марина, очень похожая на ее маму.

Мы переехали в Мельбурн 12-го марта. 8-го, накануне моего дня рождения (70 лет) я вышел в отставку. Про нашу квартиру, которую мы купили три года тому назад, я уже тебе написал, должен только признать, что мы очень довольны. Отремонтировали и обставили по нашему вкусу, почти все у нас новое, включая автомобиль. Мне только 10 минут езды от центра города и в самом лучшем районе Мельбурна.

У меня к тебе большая просьба, напиши мне, пожалуйста, все, что ты знаешь о родословной нашей семьи, а также подробно о нашем родстве с Сергеем Тимофеевичем и его сы-

новьями. Почему Константин Сергеевич был в Греции и умер там? Я уверен, что ты знаешь и помнишь все подробности. Я никак не могу понять, кто был Василий, отец нашего дедушки.

Вторая же просьба, напиши мне откровенно, если мы сможем сделать что-нибудь для тебя. Жена думает, что мы сможем посылать тебе немного денег регулярно и что это наша обязанность. Вкладываю две фотографии, и ждем ответа».

22.04.1974г.

Мельбурн, Australia.

(В Лейквуд, штат Нью Джерси, США, двоюродному брату Н.В. Аксакову).

«Дорогой Коля. Я получил твой адрес от Сережи и спешу написать тебе несколько строк. Ты подумай только, 30 лет прошло с тех пор, когда мы все были полны надежд, что недалеко то время, когда будет возможность вернуться на Родину. Папа еще был жив, как он мечтал о возвращении. Ведь вся его жизнь была там, только воспоминания о счастливом времени. Но все рухнуло, все надежды прошли, и действительность разбросала нас по всему миру. Я уже 25 лет в Австралии, целая жизнь. Я приехал сюда в конце 1949. В середине 1951 мне удалось привести маму и сестру с ее семьей. Они поселились в Сиднее, где устроились довольно хорошо, продолжая ту же работу, что делали в Белграде, т. е. шитье шляп и т. д. Я работал в то время в 300 милях от Сиднея, как межевой инженер над огромным проектом по орошению и постройке электрических станций. В 1960 году я переехал в Сидней, где женился на Австралийке, вдове с двумя дочерьми, девочками тогда 12 и 13 лет. В 1964 году был переведен в Морвель недалеко от Мельбурна, где и проработал до 8 марта этого года, когда должен был выйти в отставку по возрасту (70 лет). И мы переехали с женой в Мельбурн, где три года тому назад купили квартиру. Старшая дочь вышла замуж в Мельбурне и у нас внук почти 4 лет, младшая в Сиднее, получила университетское образование и начала служить. Думает переехать к нам в Мельбурн, где ее сестра. Моя жизнь течет спокойно и счастливо, в следующем письме пришлю фотографии мои и жены. Она замечательная женщина и, несмотря на 25 летнюю разницу в нашем возрасте, мы оба счастливы и наслаждаемся нашей жизнью.

Здоровье мое не очень хорошее, в прошлом году было воспаление легких, и после этого имелись неприятные последствия.

[…] Сережа написал мне, что ты в госпитале и у тебя была операция. Будь добр, напиши подробно о твоей болезни и что ты собираешься делать по выписки из больницы, могу ли я помочь тебе, в чем-нибудь? Имеешь ли какую-нибудь пенсию, я с женой получаем 200 австралийских долларов в месяц как пенсию, это неплохие деньги, но плохо то, что жизнь дорожает с каждым днем. Любящий тебя твой брат Игорь».

13.07.1974г.

1\2 Coolullah Ave. , South Yarra, Vic. 3141, Australia.

(В Буэнос-Айрес, двоюродному брату С.С. Аксакову).

«Сегодня получил твое письмо с извещением о смерти Коли. […] В последний раз я его видел, уезжая из Белграда в Грецию, куда был послан моим командиром на ответственную и высокую должность. В тот же день я простился с папой, и это был тоже последний раз нашей встречи. Уже, будучи раненым, и лежащим в госпитале в Праге, я узнал о его смерти.

Помню, как Коля сказал мне, еще полный надежды: «Игорь, встретимся в Калуге!». Это была наша мечта, и мы в нее верили, что скоро придет этот день, когда сможем вернуться на Родину.. Но и это рухнуло, пропало и ничего больше не осталось в нашей жизни, как только бороться за существование, не имея никаких возможностей к возвращению к старой жизни. Это было тридцать лет тому назад, мы еще были молоды.

Теперь же остались только воспоминания и непреклонная любовь к нашей Родине, которая дает нам силу и счастье быть и считать себя Русскими!».

СЫНОВЬЯ ВЛАДИМИРА НИКОЛАЕВИЧА АКСАКОВА: ВИКТОР И НИКОЛАЙ

Помимо семьи Павла Николаевича Аксакова, в эмиграции оказались также два сына его родного брата, Владимира Николаевича Аксакова — Виктор Владимирович и Николай Владимирович (оба от первого брака).

Старший сын Виктор родился 29 октября 1892 года, в 1912 году был юнкером Киевского военного училища.

Н.Н. Мазараки указывал, что он имел чин подпоручика, что представляется вполне правдоподобным, поскольку, по возрасту, он должен был успеть окончить училище. О его судьбе практически ничего не известно, кроме того, что Виктор Владимирович Аксаков умер в 1945 году в Берлине, в Германии.

Средний сын Николай родился 11 марта 1894 года в Варшаве. Он поступил в Московский императрицы Екатерины II кадетский корпус, затем перевелся в Одесский кадетский корпус, который окончил в 1912 году, на казенный счет. Затем был зачислен юнкером в четвертую роту Павловского военного училища. В учебном заведении ему давались вполне положительные характеристики, хотя отмечался и ряд недостатков: «Нравственная устойчивость не прочна. Способен поддаваться чужому влиянию. Подвергался 4-м взысканиям в младших классах.

[…] В нравственном отношении хороший, характер добрый, умственные способности хорошие, но ленив и беспечен. По службе исполнительный, делает промахи по невниманию. В строевом отношении хорош».

После получения военного образования Николай Владимирович Аксаков служил в 13-м пехотном и Лейб-гвардии Егерском полку.

В годы Гражданской войны служил в войсках Юга России, в начале 1919 года -командир батальона Лейб-гвардии Егерского полка в I Сводном гвардейском полку, около 1920 года — командовал ротой в том же полку, был эвакуирован из Крыма, полковник, галлиполиец.

В 1921-1922 годах фигурировал в документах как полковник Алексинского пехотного полка, в 1925 году как полковник 26-го отряда города Ловеч, находился в составе Гвардейского отряда в Болгарии, где упоминался до 1930 года.

Во время Второй мировой войны Николай Владимирович Аксаков был на восточном фронте, в РОА генерала А.А. Власова. В 1942 году посетил своего дядю Павла Николаевича Аксакова в Белграде. В 1945 году вместе с двоюродным братом, Сергеем Сергеевичем Аксаковым, находился в американском секторе в Австрии, в г. Зальцбурге. Затем уехал в США.

В 1951 году в Нью-Йорке получил карту социального страхования (ssn 085-261599). Вел переписку с двоюродным братом Сергеем Сергеевичем Аксаковым, проживавшим в Буэнос-Айресе, в Аргентине. В начале 1970-х годов перенес операцию на сердце, на проведение которой долго не давал согласия, считая недопустимым хирургическое вмешательство в организм, созданный Господом. После операции в период депрессии медсестра, следившая за ним, привела в палату его любимца — пятнистого мраморного дога, который поднял дух пациента и дела пошли на поправку.

Умер Николай Владимирович Аксаков 30 мая 1974 года в городе Лейквуде, штат Нью-Джерси. Похоронен там же, на кладбище Ново-Дивеевского монастыря.

Его некролог был опубликован в журнале «Часовой».

До момента издания данной книги считалось, что Н.В. Аксаков был холост. Однако летом 2007 года вдова, Сергея Сергеевича Аксакова, Марина Александровна, разбирая документы и фотографии в своем личном архиве в Буэнос-Айресе, обнаружила старые фотографии малолетнего сына и жены Николая Владимировича, снятые в Болгарии. На одной из них с обратной стороны написано: «г. Троян, 1944 год». То, что Николай Владимирович был женат на болгарке, подтвердил и его племянник Алексей Владимирович Львов, проживающий в Сиднее. Так что в этом вопросе ставить точку рано.

ДМИТРИЙ БОРИСОВИЧ АКСАКОВ

Последним из Аксаковых в эмиграцию (во Францию) попал сын Бориса Сергеевича Дмитрий. Он был вывезен весной 1926 года матерью, Татьяной Александровной Аксаковой, вместе с его двоюродным братом Аликом (Александром Александровичем Сиверсом)

Их бабушка, княгиня Александра Гастоновна Вяземская (ур. Эшен), в 1925 году обосновалась в Ницце, где купила небольшой ресторанчик «Cafe des Fleurs». Деньги были получены от продажи дома в Висбадене. Она и предложила дочери Татьяне перевести обоих своих внуков во Францию.

Причины, которые побудили Татьяну Александровну расстаться с сыном, четко указаны в воспоминаниях: «В ту пору я не сомневалась в правильности принятого решения: перед мальчиками стояло неизбежное хождение по мукам, их надо было от этих мук избавить — и я одна могла это сделать».

Т.А. Аксакова понимала, что социальное происхождение детей практически обязательно станет причиной репрессий. Она была крайне удивлена, что ей были выданы документы для выезда за границу и связывала подобную легкость с тем, что в 1924 году вернулась из аналогичной поездки в срок, а также с тем, что «международная обстановка продолжала оставаться более или менее спокойной».

Ее сын Дмитрий Борисович Аксаков закончил инженерную школу Ecole Violet в Париже. Поступление в учебное заведение осложнялось тем, что, как писала Т.А. Аксакова, «высшая школа во Франции очень дорого оплачивается», а необходимых средств не было. Решить проблему удалось благодаря благотворительности. После смерти выдающейся русской балерины Анны Павловой содержавшиеся ею благотворительные организации были ликвидированы, и вместо них учреждались стипендии для русской молодежи, поступавшей в высшие учебные заведения Франции. Одну из стипендий получил Дмитрий Борисович Аксаков. Этому содействовала родная тетка Дмитрия, Валентина Гастоновна де Герн (ур. Эшен), работавшая у Павловой и управлявшая общежитием для девочек в Сен-Клу, под Парижем.

Позднее он отмечал, что очень доволен своим техническим образованием, поскольку оно «всегда и всюду» дает «приличный заработок». Жил Д.Б. Аксаков в интернате, а праздничные дни проводил у бабушки. В каникулы подрабатывал слесарем по металлу на заводе авиационных моторов, причем предпочитал ночную смену, потому что за нее больше платили. На заработанные деньги потом отдыхал на Ривьере.

После окончания школы Дмитрий Борисович отбывал воинскую повинность во французской армии, первый год провел в Алжире. Потом поступил в Версальскую офицерскую школу.

Как и многие русские эмигранты его возраста, Д.Б. Аксаков принял французское гражданство, так же традиционно для эмигрантской среды чувствовал себя при этом виноватым. Во всяком случае, в письме дяде, Сергею Сергеевичу Аксакову в Аргентину от 14 июня 1951 года он писал, фактически оправдываясь: «Эту формальность я не считаю изменой, и, сама по себе, она не имеет для меня окончательного значения».

В годы Второй мировой войны Дмитрий Борисович Аксаков был офицером французской армии, затем работал инженером-электриком на Ближнем Востоке, в 1953 году, в частности, жил в городе Триполи в Ливане. Женился на француженке Ренэ Делятр (1921 — 27.09.1997 гг.), свадьба состоялась в г. Монпелье 29 марта 1940 года. Имел дочь Екатерину (Katherine Aksakoff), родившуюся в 1951 году в Гренобле.

Будучи оторванным от непосредственного общения с отцом, от которого, по собственному признанию, получал только редкие и короткие письма, воспитываясь преимущественно бабушкой с материнской стороны, и ее третьим мужем князем Владимиром Алексеевичем Вяземским, он мало знал о роде Аксаковых. О неосведомленности свидетельствует упомянутое выше письмо к Сергею Сергеевичу Аксакову, которого он благодарил за рассказ о роде: «… Оно [письмо дяди — А.К.] мне принесло какой-то новый дух, возродило во мне гордость и сознание, что именно такие рода [так в тексте — А.К.], как наш, тесно связаны с историей страны». В нем же Дмитрий Борисович Аксаков спрашивал, кем ему доводится Игорь Павлович Аксаков, который прислал письмо, хотя тот являлся достаточно близким по понятиям дворянской генеалогической культуры родственником — двоюродным дядей.

Умер Дмитрий Борисович Аксаков 25 января 1967 года по болезни в Антананариву (Мадагаскар), где оказался по работе.

Его дочь Екатерина Дмитриевна Аксакова (Katherine Aksakoff) в настоящее время живет во Франции в Ницце, крупный чиновник от культуры. Её занятие — реализация культурных программ в многочисленных подведомственных ей департаментах Лазурного берега Франции. Полностью ассимилировалась, русского языка не знает, поддерживает связь с родственниками во Франции и в России.

ВЗАИМОСВЯЗИ

В эмиграции Аксаковы уделяли большое внимание поддержанию отношений друг с другом, поиску родственников. Павел Николаевич Аксаков из Китая и Югославии переписывался с сестрами Ольгой и Александрой, проживавшими в Калуге.

Его дочь Ада Павловна из Югославии поддерживала связь с тетками Ольгой и Александрой, а также с двоюродной сестрой Юлией, также жившей в Калуге. Впоследствии, уже из Австралии, вела активную переписку с двоюродным братом Сергеем Сергеевичем и даже навещала его в Аргентине. Ездила с сыном в Париж с целью повидаться с сыном Татьяны и Бориса Аксаковых, Димой.

Сергей Сергеевич Аксаков переписывался с двоюродным братом Николаем, осевшим в США и двоюродными: братом Игорем и сестрой Адой, проживавшими в Австралии.

Игорь Павлович Аксаков в 1950-е годы нашел не только ближайших родственников, но и разыскал двоюродного племянника Дмитрия Борисовича Аксакова, с которым раньше не был знаком.

Стремились поддерживать связи и с родственниками, оставшимися в СССР. Дмитрий Борисович Аксаков, хотя и редко, но все же вел переписку с отцом Борисом Сергеевичем Аксаковым. Поддерживал он отношения и с дядей Сергеем Сергеевичем Аксаковым.

До ареста в 1937 году Татьяна Александровна Аксакова писала во Францию матери, сыну и тетке, графине Валентине Гастоновне де Герн, затем переписка прекратилась.

Постепенно связи между эмигрантами и их родственниками в СССР слабели, сведения становились все более отрывочными. Татьяна Александровна Аксакова, например, не знала точно дату смерти своей матери. Не сразу ей стало известно о смерти сына, который сам долгое время был уверен, что его матери нет в живых. Описывая в мемуарах кончину ближайших родственников и, понимая вероятную неточность дат, она отмечала, оправдываясь: «Все эти сведения дошли до меня кружным путем». Тем не менее, она знала о рождении у сына Дмитрия дочери, о чем сообщила своему бывшему мужу. В ответном письме, датированном 19 декабря 1952 года, Борис Сергеевич Аксаков написал, что был «крайне удивлен», поскольку считал, что Дмитрий и Ренэ «разошлись безвозвратно».

Борис Сергеевич Аксаков просил Татьяну Александровну через ее тетку графиню Валентину Гастоновну де Герн, проживавшую во Франции, разыскать брата Сергея. Та поместила в парижских газетах объявление о розыске Сергея Сергеевича Аксакова.

Аксаковы другой ветви рода также искали родственников.

Первая жена композитора Сергея Сергеевича Аксакова, Вера Евгеньевна, из Сан-Франциско через свою сестру, проживавшую в Махачкале, переслала в Минск письмо с описанием своей жизни в США. Оттуда же ее дочь Вера Сергеевна (Ляля) вела переписку со своей сестрой Ириной Сергеевной.

Дворянская родовая культура, одним из элементов которой являлось обязательное поддержание связей с родственниками, сохранялась среди дворян до середины XX века.

Как и в других дворянских родах, гражданская война и эмиграция имели заметные демографические последствия для рода. В роде впервые появились браки с иностранцами, которые являлись важным фактором, способствовавшим в дальнейшем полной ассимиляции Аксаковых.

В настоящий момент за границей проживает одна представительница рода Аксаковых (Katherine Aksakoff) и две вдовы (Сергея Сергеевича Аксакова — Марина Александровна и Игоря Павловича Аксакова — June Mari), во Франции, Аргентине и Австралии соответственно. И все это мы узнали лишь в начале XXI века.

Кулешов А. С. — Аксаковы. История разбитых судеб. — Москва: Территория, 2009.