«Глава II — Часть II»

XX век. Исторические судьбы представителей рода Аксаковых

Аксаковы: Ксения Сергеевна, Нина Сергеевна, Вера Сергеевна

Из дочерей Сергея Николаевича Аксакова две – Ксения и Вера трудились в сфере народного образования.

Ксения, родившаяся 14 июня 1888 года, упоминалась в «Памятных книжках Калужской губернии» за 1909 и 1910 годы как учительница Женской прогимназии в городе Козельске.

Вера Сергеевна, родившаяся в 1892 году,  отмечена в том же издании как учительница Приходского училища там же.

Нина Сергеевна родилась 2 апреля 1890 года.

Была у Сергея Николаевича еще одна дочь Валентина, умершая в младенчестве. Она похоронена в селе Верхние Прыски Калужской губернии. Ее могилу обнаружила Татьяна Александровна Аксакова зимой 1918–1919 годов, когда заведовала в селе молочной фермой. Она вспоминала: «Помню, как однажды в зимние сумерки мы с Димой [сыном Татьяны Александровны и Бориса Сергеевича Аксаковых – А.К.] отправились на прогулку, и зашли в церковную ограду. К моему большому удивлению, я увидела памятник с надписью «Младенец Валентина Сергеевна Аксакова». Тут я вспомнила, что родители Бориса когда-то жили в Верхних Прысках (имение Россет) – по-видимому, тут была похоронена умершая маленькой сестра Бориса, и от вида этой запушенной снегом и всеми забытой могилки в моей душе прошла какая-то теплая волна».

Старшая из сестер Ксения Сергеевна Аксакова после 1917 года перебралась из Калуги в Москву, где жила по адресу: Покровское Стрешнево, ул. Центральная, д. 34-а, кв. 1. Она была замужем за Отто Вильгельмовичем Грамсом, 1884 года рождения, бывшим царским офицером. Подполковник О.В. Грамс, немец по происхождению, из мещан, уроженец польского города Лодзи, где проживал с отцом и сестрой Зельмой в собственном доме отца.  По окончании Одесского военного училища был «произведен в поручики и направлен в 1904 г. в 10-й пехотный Новоингерманландский полк, стоявший в Манчжурии. С ним участвовал до конца Русско-Японской кампании и вернулся в Калугу в 1906 г.».

Начало первой мировой войны в 1914 году О.В. Грамс встретил в составе этого же полка, будучи командиром пулеметной команды. Участвовал в боевых действиях под Иван-городом, в Карпатах, «в основном против австрийцев». Затем был переведен с двумя ротами в формирующийся 198-й инженерный полк (впоследствии переименованный в 1-й Черноморский), командиром которого и был назначен после Февральской революции. С расформированием полка в мае 1918 года занимал ряд должностей по линии военных комиссариатов и военных училищ. В 1922 году был демобилизован из Артиллерийского Технического Училища по болезни.
Впоследствии находился на административно-хозяйственных должностях, в том числе полученных по протекции Николая Ивановича Смирнова – мужа Нины

Сергеевны Аксаковой. О.В. Грамс и Н.И. Смирнов были женаты на родных сестрах. Последним местом работы О.В. Грамса, с 1933 г. по 1937 г. было НИИ № 9 НКОП (Народного Комиссариата Оборонной промышленности). Отто Вильгельмович Грамс исполнял должность заведующего жилым городком НИИ № 9 НКОП, проживал в деревне Островки Всеволжского района Ленинградской области.

О.В. Грамс был арестован 27 июля 1937 года УНКВД СССР по Ленинградской области по обвинению в преступлениях, предусмотренных пунктом 6 статьи 58 УК РСФСР.
На вопрос следователя – «По чьей рекомендации поступили в НИИ № 9», О.В. Грамс ответил – «По рекомендации директора НИИ № 9  Николая Смирнова, который меня знал в бытность работы в «Рабочей газете», где он был редактором ее».

Под давлением следствия признался в шпионаже в пользу Польши. Показал, что секретную информацию о характере проводимых институтом научно-исследовательских работ получал из разговоров с директором НИИ № 9 НКОП Николаем Ивановичем Смирновым.  Сведения передавал  завербовавшему его Антиперовичу Петру Гордеевичу за денежное вознаграждение (всего получено было 700 рублей «в два захода»).

По постановлению Комиссии НКВД и Прокурора СССР от 2 декабря 1937 года Отто Вильгельмович Грамс был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу.  Приговор был приведен в исполнение 10 декабря 1937 года  в г. Ленинграде.

Как указывалось ранее, способы изготовления и тиражирования фальсифицированных дел из-за крайне низкого уровня образования сотрудников госбезопасности того периода времени не изобиловали разнообразием. Дело О.В. Грамса было сфабриковано органами госбезопасности с целью получения компроментирующих материалов на его высокопоставленного родственника, бывшего заместителя Наркома связи, директора НИИ № 9 НКОП  Николая Ивановича Смирнова. А через него и на более высокое политическое руководство, которое оказывало Н.И. Смирнову свое покровительство (в частности – на В.М. Молотова, который в то время курировал оборонную промышленность как Председатель Комитета Обороны и был близко знаком со Смирновым).

По заключению Военной прокуратуры Ленинградского военного округа от 10 августа 1989 года Отто Вильгельмович Грамс был реабилитирован.

В анкете арестованного от 27 июля 1937 года  были указан состав семьи О.В. Грамса: жена Ксения Сергеевна (ур. Аксакова), 48 лет;  дочь Нина, 21 год; сын Сергей – 16 лет; сестра Зельма – 40 лет. Со слов родственников Сергей погиб на фронте во время Второй мировой войны ок. 1942 года. Нина, физик-ядерщик, умерла после радиоактивного облучения ок. 1947 года.

Ксения Сергеевна длительное время проживала с сестрой Ниной в ее квартире в Большом Гнездниковском переулке д.10 кв. 923 с подселением жильца, а после смерти Нины была помещена  в дом престарелых, где скончалась около 1970 года. Ксения Сергеевна и ее дочь похоронены вместе в Москве на кладбище  Донского монастыря.

Средняя сестра Нина Сергеевна Аксакова еще до 1917 года вышла замуж за будущего партийного работника Николая Ивановича Смирнова, большевика с дореволюционным стажем, соратника В.М. Молотова, в 1919 году – главного редактора газеты «Беднота». Татьяна Александровна  Аксакова так описывала историю их знакомства: «Николай Иванович Смирнов, которого я видела раза два в Калуге во время войны, носил тужурку какого-то технического вуза и, как я слышала, был связан с подпольными революционными организациями, за что посидел в Шлиссельбургской крепости. Это был коренастый человек небольшого роста с резкими волевыми чертами лица. Своих «левых» мыслей он не скрывал, заводил подчас споры на политические темы с Сергеем Николаевичем Аксаковым [отцом Нины Сергеевны – А.К.] и, слушая бетховенские сонаты в исполнении Нины Сергеевны, постепенно подчинил эту замкнутую молчаливую девушку своему влиянию».

Николай Иванович Смирнов, русский, родился 9 мая 1893 года в селе Нарафоминское Московской области, из крестьян (из мелкобуржуазной среды), по специальности совпартработник, в ВКП (б) с 1912 года, партбилет № 0599384, в 1914 году судим за революционную деятельность, член профсоюза слаботочной промышленности с 1917 года.

Жила семья Смирновых в Москве в знаменитом доме архитектора Нирензее, где селились партийные функционеры, в Большом Гнездниковском переулке, д.10, кв. 923. Нина Сергеевна полностью адаптировалась к окружающей обстановке и даже вступила в ВКП (б), что вызвало осуждение родственников. Ее родной брат Сергей Сергеевич Аксаков выражал недоумение тем, как можно «примириться» с Советской властью.

В 1919 году Татьяна Александровна Аксакова побывала у Нины Сергеевны, поскольку та потребовала срочно забрать некоторые предметы, в том числе – офицерские вещи брата Бориса и его друга, князя Владимира Алексеевича Вяземского, хранить которые было небезопасно. Она отметила, что партийные работники «в ту пору не пользовались никакими преимуществами в быту» и Смирновы сожгли всю мебель, отапливая квартиру, а «единственным украшением жилища составляла [так в тексте – А.К.] висевшая на стене гипсовая маска Бетховена».

Работала Нина Сергеевна Смирнова заместителем заведующей сектором по кадрам в Госплане РСФСР.

За плечами Н.И. Смирнова уже был опыт руководящей работы. С 1922 г. по 1927 г. он работал ответственным редактором «Рабочей газеты», с осени 1928 г. по ноябрь 1931 г. являлся Членом Коллегии Наркомата связи, а с осени 1930 г. заместителем Наркома связи.

Несмотря на дореволюционный стаж, партийная жизнь Н.И. Смирнова складывалась неровно. Несколько раз он подвергался критике вплоть до исключения из партии за грубость с подчиненными, политическую близорукость, перегибы и троцкизм.

В 1927 году постановлением секретариата ЦК ВКП (б) был снят с должности ответственного редактора «Рабочей газеты» с выговором за отказ опубликовать извинения «перед поэтом Демьяном Бедным за неправильную статью о нем». В 1929 году в рамках кампании «по чистке рядов ВКП (б) Наркомпочтеля» [так в протоколе допроса от 28 октября 1938 года – А.К.] ему был объявлен «строгий выговор с предупреждением за неуплату членских взносов в течение десяти месяцев и отдельные случаи грубого обращения с сотрудниками Наркомпочтеля».

В ноябре 1931 года по настоянию Наркома связи Рыкова Постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) Н.И. Смирнов был снят с должности  заместителя Наркома связи, а решением бюро коллектива Радиоцентра был исключен из рядов ВКП (б) с формулировкой «за извращения в практике радиовещания, зажим самокритики и игнорирование парторганизации».  Однако райком ВКП (б)  Краснопресненского района г. Москвы это решение  не утвердил и Н.И. Смирнов «был оставлен в рядах ВКП (б) без каких либо партийных взысканий».

С 1932 года  работал в Наркомтруде в должности начальника управления научно-исследовательских учреждений и был Членом Коллегии НКТ СССР. После ликвидации НКТ СССР летом 1933 года Н.И. Смирнов «был направлен Полит-Бюро ЦК ВКП(б) на работу по организации Гос. Дет. Издательства», где проработал недолго, около четырех месяцев.

«С осени 1934 г. выполнял отдельные поручения Председателя Совнаркома СССР – Молотова», состоял на учете в резерве ЦК ВКП (б).

Видимо,  пользуясь высоким покровительством, ему удавалось снимать с себя предъявленные обвинения. Например, позднее, уже после его ареста в 1937 году, наличие обнаруженных при обыске многочисленных трудов Троцкого – 27 книг, Зиновьева – 25 книг, Каменева – 16 книг, Бухарина – 35 книг и трудов их соратников он объяснил необходимостью знания идеологии троцкизма и правого уклона для борьбы с ними.  Это, с его слов, было необходимо при работе на ответственном посту в средствах печати и радиовещания. И такое  объяснение вполне удовлетворило следствие.

7 июля 1935 года Николай Иванович Смирнов был назначен на должность директора Ленинградского Научно-исследовательского института № 9 Народного Комиссариата Оборонной промышленности, который курировал Председатель Комитета Обороны В.М. Молотов.

НИИ № 9 НКОП было образовано на базе ЛЭФИ. Заместителем Н.И. Смирнова по научно-технической части был М.А. Бонч-Бруевич.
Лишь  31 августа 1937 года в Ленинграде  Николай Иванович Смирнов был исключен из рядов ВКП (б) за притупление большевистской бдительности, за тесную связь с врагом народа О.В. Грамсом, за отрыв от партии и как не внушающий политического доверия.

6 ноября 1937 года он был арестован органами НКВД дома в Москве и 25 ноября 1937 года этапирован в Ленинград.  К делу была приобщена выписка из протокола № 12 заседания Бюро ВКП (б) Выборгского района г. Ленинграда от 31 августа 1937 года об его исключении из партии.

Во время следствия Н.И. Смирнов занял жесткую бескомпромиссную позицию по отношению к обвинению, все отрицал, не допуская даже намеков на свою виновность.

А по некоторым фактам сам инициативно давал сведения обличительного характера. В отношении Отто Вильгельмовича Грамса он заявил: «Я Грамса знал в течение 20 лет за честного человека […] Когда меня ознакомили с выдержками из показаний Грамса и показаниями человека его завербовавшего, у меня создалось мнение, что протокол создан искусственно и, по видимому, под давлением на Грамса. […] Грамс дал показания, что он является шпионом, после того, как у него, по выражению Белицкого, «борода выросла до пупа».

Белицкий работал помощником Н.И. Смирнова по кадрам, ранее был  сотрудником УНКВД и, по мнению Н.И. Смирнова, обманным путем внедрен в НИИ № 9 НКОП органами госбезопасности с целью его смещения.
Во время ареста у Н.И. Смирнова дома были изъяты: Паспорт ЛЮ № 740628, удостоверение на право ношения оружия № 3096, пропуск в НКВД и т.п. Обыск в 316 номере гостиницы «Октябрьская» в Ленинграде, который занимал Н.И. Смирнов, дополнил материалы дела лишь списком поношенных вещей (рваные носки, нательное белье не первой свежести) и предметов личного пользования.
В контексте тех лет все шло к тому, что двухлетнее следствие с ноября 1937 года по ноябрь 1939 года должно было завершиться самым суровым приговором. Свидетели, давшие  обличительные показания на Н.И. Смирнова о его шпионской деятельности (Вакуров, Лунев, Грамс), в соответствии с распространенной практикой тех лет  были расстреляны и не могли опровергнуть выбитые из них сведения.
Однако, вместо этого, 17 января 1940 года из Управления НКВД по Ленинградской области в адрес секретаря горкома ВКП (б) т. А.А. Кузнецова была направлена «особая папка» за № 490585 под грифом «совершенно секретно».
Содержимое «особой папки» составляли материалы дела Н.И. Смирнова. Констатирующая часть заканчивается неожиданным выводом: «При наличии вышеуказанных материалов дело по обвинению Смирнова в судебную инстанцию направлено быть не может.
Смирнов нами намечается к освобождению из-под стражи, если не будет с Вашей стороны возражений.

Зам. Начальника управления  НКВД  ЛО – Лагунов.
Зам. Нач. следств. части  УНКВД  ЛО – Ковальчук».

На возвращенных материалах «особой папки» резолюции А.А. Кузнецова обнаружить не удалось, тем не менее, Постановлением, утвержденным майором Госбезопасности Лагуновым от 26 февраля 1940 года, следственное дело № 38861 по обвинению Николая Ивановича Смирнова было прекращено и сдано в архив.  Судя по распискев получении личных вещей от 27 февраля 1940 года, Н.И. Смирнов в этот же день был освобожден из-под стражи. Больше о нем никто ничего не слышал.

В среде Аксаковых, родственников его жены Нины Сергеевны, информация о Н.И. Смирнове замалчивалась и не обсуждалась. Высказывались предположения, что он сразу уехал заграницу, но  документальными подтверждениями этого факта и сведениями о его дальнейшей судьбе мы не располагаем.

Детей у Нины Сергеевны и Николая Ивановича не было.

Нина Сергеевна Аксакова умерла в 1962 году, прямо на партийном собрании, похоронена в Москве на кладбище Донского монастыря.

Младшая из сестер Вера Сергеевна Аксакова также жила в Москве, она вышла замуж за инженера Виктора Сергеевича Лебедева, который работал в строительной отрасли.

Сама Вера Сергеевна работала машинисткой в Жиртресте.

Три сестры поддерживали связь друг с другом, навещали в Москве брата Бориса, принимали участие в судьбе младшей двоюродной сестры Юлии Владимировны Аксаковой, оставшейся сиротой и проживавшей в Калуге. Общались с Натальей Павловной Потоцкой, чей дед Василий Владимирович Воейков, был родным братом Юлии Владимировны Аксаковой (ур. Воейковой) – бабушки Ксении, Нины, Веры и их многочисленных сестер и братьев.

С двоюродным братом, Михаилом Георгиевичем Аксаковым, виделась только Нина, да и то только один раз в 1933 году, за 4 года до его ареста и расстрела.

До революции сестры участвовали в светских мероприятиях, были на смотринах в имении Чебышевых «Аладино» и на свадьбе Бориса Сергеевича и Татьяны

Александровны. Вместе проводили время с сестрами Катей и Лялей Запольскими, братом Татьяны Александровны, Шуриком Сиверсом, расстрелянным в лагере на Соловках в октябре 1929 года. Однако все это было давно и утрачено безвозвратно.

Прах Веры Сергеевны Аксаковой хранится в колумбарии Донского монастыря в Москве недалеко от могил ее родных сестер Ксении и Нины.

Сергей Сергеевич Аксаков

Младший сын Сергея Николаевича, названный в честь отца Сергеем, родился 20 апреля 1899 года в селе Верхние Прыски Козельского уезда Калужской губернии.

Его судьба описана в Главе III, «Аксаковы в эмиграции».

Юлия Владимировна Аксакова

Единственная дочь Владимира Николаевича Аксакова (от второго брака с Еленой Николаевной Савицкой) Юлия родилась 20 октября 1903 года в Калуге, крещена 1 ноября в Покровской «на рву» церкви. Ее восприемниками стали: дед по матери, отставной генерал-майор Николай Владимирович Савицкий и тетка по отцу Ольга Николаевна Аксакова.

Дочь была названа в честь бабушки – Юлии Владимировны Аксаковой (ур. Воейковой).

На момент смерти отца в 1916 году Юлия «воспитывалась» в Институте московского дворянства для девиц благородного звания.

Когда в 1917 году ее мать покончила с собой, младший брат Василий учился в кадетском корпусе в Орле. Старшие братья Виктор и Николай (от первого брака отца) были офицерами и находились в своих воинских частях. С началом гражданской войны все оставшиеся мужчины из рода калужских Аксаковых пополнили ряды Белых армий. Забота о Юлии легла на плечи женщин, в частности ее двоюродных сестер – Ксению, Нину и Веру, которым помогали родственники, в частности Потоцкие, проживавшие в то время на Страстном бульваре в Москве.

Юлия была очень одаренным ребенком, училась в музыкальной школе и великолепно играла на фортепиано. С ней музицировала Нина Аксакова, которая из ее поколения лучше всех владела инструментом и сама давала частные уроки.

В 2007 году одна из дочерей Юлии Владимировны Аксаковой (в замужестве Рождественской) вскользь  упомянула о том, что у мамы хранилось фото великого русского композитора Сергея Васильевича Рахманинова с дарственной надписью, подаренное им лично. Откуда и когда появилось это фото, точно никто не помнил. Зная, что Аксаковы состояли в близком родстве не только с Воейковыми, но и с Потоцкими, мы обратились в Отдел Рукописей Российской Государственной Библиотеки.

Ситуацию прояснили трогательные детские воспоминания Натальи Павловны Потоцкой (Н.П. Потоцкая и Ю.В. Аксакова были кузинами), которые были обнаружены нами вместе с многочисленной перепиской.

«Наша квартира, в которой было семь высоких комнат, была точным повторением находящейся над нами квартиры С.В. Рахма нинова (квартира № 8).

Из окон обеих квартир видны были: Страстной бульвар с круглой тумбой для афиш, узкая большая Дмитровка (теперь улица Пушкина) и Нарышкинский сквер.

Вид из окон, выходящих на сквер, был чудесный. Только одна комната выходила окнами во двор: у нас это была гостиная, а наверху кабинет и рабочая комната Сергея Васильевича. В этой комнате раздавались чудесные звуки рояля…

Музыку Сергея Васильевича подарила нам судьба.

В 1914 году моя кузина Люля Аксакова (Юлия Владимировна Аксакова) поступила в Московский дворянский институт. Среди родных моей матери было много музыкально одаренных людей, но музыка эта была домашняя и не выходила за стены гостиных и помещичьих гнезд.

Люля Аксакова попала в институт, когда там часто бывал Сергей Васильевич. Это был совсем молодой институт, основанный московским либеральным дворянством, параллельно с седьмой мужской гимназией. Во главе стояла друг и поклонница Сергея Васильевича, прежняя начальница Елизаветинского института – Ольга Анатольевна Талызина, в институте часто устраивались концерты с участием Рахманинова, Гольденвейзера, Метнера; институток возили на экскурсии в Абрамцево, Останкино и т.п., а главное, что отличало Дворянский институт с его либеральным направлением от Смольного и Екатерининского, это то, что детей отпускали на воскресенье домой. Ближайшими родственниками Юли Аксаковой в Москве были мы, и в субботу за ней ездили моя тетка А.В. Воейкова или мой брат – гимназист 7-й гимназии (Алексей Павлович – А.К.).

На исключительную одаренность и музыкальный слух Юли или Люли, как мы ее называли, обратил внимание Сергей Васильевич еще в институте. По просьбе моей матери он прослушал ее у нас и сказал, что у этой девочки музыкальное будущее. Но музыкальное будущее этой девочки сломала жизнь.

Страстная музыкантша, страстная поклонница Сергея Васильевича и не менее страстная шалунья и хохотушка Люля Аксакова вносила оживление в нашу строго размеренную жизнь. Прежде всего, приехав в субботу вечером на Страстной бульвар, она всегда осведомлялась «очень таинственно» через нашу горничную […] или через швейцара, с которым она успела подружиться, будет ли музыка наверху. Игра часто начиналась поздно, а нас девочек неукоснительно отсылали спать в половине десятого. Люля и я покорно укладывались в постели в детской.

В десять часов мы обе по ее команде вставали, устраивали для возможного контроля со стороны нашей строгой тетушки А.В. Воейковой «тела» на постелях и почему-то всегда со спущенными чулками (очевидно для остроты ощущений) накидывали, в зависимости от сезона, пальто или шубы и выходили на черный ход, а чаще пристраивались на ступеньках около «силуэтов» [поклонников С.В. Рахманинова, тайком пробиравшихся  в подъезд, слушать игру композитора – А.К.].

Я была очень застенчивой, некрасивой девочкой и, несмотря на страстное желание слушать «настоящую музыку», не решилась бы на такой «смелый» поступок. Я очень благодарна Люле за ее решительность и выдумки. Запретное сиденье на лестнице – это теперь яркое и озвученное воспоминание.

Иногда мы попадали на идущую наверх Варвару Аркадьевну Сатину – человека исключительной доброты. Она деликатно не замечала «силуэтов», но требовала, чтобы мы как следует оделись и шли наверх. Мы же предпочитали свой таинственный пост».

Трудовой путь Юлия Владимировна Аксакова начала в 1921 году машинисткой Калужского Губисполкома, где она проработала до замужества в 1923 году, о котором известила другую свою кузину Аду Павловну Аксакову. Та с родителями после разгрома армий Колчака, где служил ее отец Павел Николаевич, через Харбин перебрались в Белград.

До 1934 г. Юлия Владимировна находилась на иждивении мужа Василия Михайловича Рождественского.

В 1925 году родилась первая дочь, которую назвали Екатериной в честь матери Юлии Владимировны. В 1926 году родилась Анна, а в 1930 году сын Владимир. С 3 июля 1934 года до выхода на пенсию по инвалидности 5 сентября 1957 года Юлия Владимировна работала сезонно на различных административно-хозяйственных должностях и по линии делопроизводства. В 1939 году участвовала во Всесоюзной переписи населения, о чем в ее трудовой книжке 20 июля 1939 года была сделана запись – «Совет Народных Комиссаров СССР объявил благодарность работникам Всесоюзной Переписи населения 1939 г.».

Во время войны Юлия Владимировна с детьми находилась в эвакуации в Омской области.

После возвращения в Калугу до пенсии работала в областном отделе социального обеспечения. В 1970 году была награждена медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина».

Муж Юлии Владимировны Рождественский Василий Михайлович родился 27 июля 1895 года в селе Сажино Спас-Деменского района Калужской области в крайне бедной семье столяра-краснодеревщика. Он был младшим, двенадцатым ребенком. Образование среднее, в 1912 году окончил в г. Мосальске педучилище по специальности «учитель начальной школы». Трудовой путь начал в 1913 году конторщиком ссудосберегательной крестьянской кассы. В рукописном варианте автобиографии от 1953 года он писал: «В мае 1915 г. был призван на действительную военную службу, которую проходил в г. Ачинске Енисейской губернии до октября 1917 года в 31 Сибирском стрелковом полку ст. писарем». Однако в напечатанном (видимо более позднем) тексте своей автобиографии В.М. Рождественский указал, что в 1915 году был отправлен на фронт, где принимал участие в боевых действиях против немцев. В сентябре 1917 года в связи с ранением был «отпущен на поправку» домой, откуда в армию не вернулся.

В ноябре 1917 г., уже дома, был избран секретарем волостного продовольственного комитета и заведующим потребкооперации. С 1918 года работал в бухгалтерии Калужского Губсовнархоза, откуда в 1922 г. с должности главного бухгалтера добровольно поступил на военную службу в Калужский эвакопункт. В 1923 году женился на Ю.В. Аксаковой. До мобилизации в августе 1941 года работал по бухгалтерской линии на различных должностях в Калуге и Москве. Во время войны находился в составе Калининского, Первого и Второго Прибалтийских, а затем Дальневосточного фронтов, откуда 9 марта 1946 года был уволен в запас по болезни с должности начальника финансового довольствия 221 Отдельного зенитного артиллерийского дивизиона в звании капитана интендантской службы. В январе 1946 года стал членом ВКП (б), партбилет № 7711643. Был награжден медалями «За победу над Германией», в мае 1945 года и «За победу над Японией», в сентябре 1945 года.

В 1946 г. Василий Михайлович Рождественский вернулся в Калугу, где его семья уже проживала после возвращения из эвакуации в 1943 г. С сентября 1946 г. по август 1952 г. работал главным бухгалтером в Калужском областном полиграфиздате, затем бухгалтером-экспертом филиала Бюро государственной бухгалтерской экспертизы при Калужском областном финансовом отделе. С 1953 г. вплоть до выхода 17 августа 1970 года на персональную пенсию «в связи с потерей зрения», как указано в заявлении, работал главным бухгалтером Калужского обкома КПСС.

В связи с 70-летием со дня рождения и за добросовестную работу, В.М. Рождественский Постановлением от 23 июля 1965 года был награжден Почетной грамотой обкома КПСС.

12 февраля 1966 года ему была вручена медаль «Двадцать лет победы в Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг.», а 14 апреля 1970 года медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина».

Василий Михайлович Рождественский умер 4 мая 1975 года, не дожив около двух месяцев до 80-летнего юбилея.

Похоронен на Пятницком кладбище г. Калуги.

Юлия Владимировна Рождественская (ур. Аксакова) остаток жизни провела в Калуге, в своей двухкомнатной квартире. Когда у сына старшей дочери, Екатерины, родился ребенок — правнук Юлии Владимировны, она стала жить вместе с молодыми.

В переписке с Н.П. Потоцкой отмечала, что ей порой не хватает тишины и спокойствия, а когда молодежь уезжала на отдых, страдала от одиночества, спасаясь прогулками со своей любимой собачкой Юттой и общением с котом Пушком.

Играть на фортепиано она уже не могла из-за очень слабого зрения и сильно переживала по этому поводу, а в проведении операции врачи ей отказали. Единственным утешением оставался телевизор «Рекорд 331» 1972 года выпуска, который к несчастью в январе 1977 года загорелся, став причиной пожара в квартире, и связь с внешним миром, казалось, была прервана навсегда. Поэтому, когда в марте этого же года Наталья Павловна Потоцкая и ее муж Сократ Александрович Клепиков купили и прислали Юлии Владимировне новый телевизор, жизнь вернулась в свое русло.

Юлия Владимировна писала кузине:

«19.10.1977 г. Калуга

В своем одиночестве я часто вспоминаю свою юность, окружающих в то время людей и сопоставляю, какая разница, как изменились люди!!!

16.03.1978    г. Калуга

Наташенька, вспомни моего папу, какой он был добрый, внимательный ко всем, и эту черту он оставил и во мне. Я очень часто вспоминаю свое детство, юность, и благодарю своих родителей, что они сумели вложить мне любовь к людям.

20.04.1979    г. Калуга

Помнишь, Наташа, этот праздник на Страстном бульваре и эти красные яички, подаренные моим папой. Какое было хорошее время, встречи, сколько радости. А сейчас нет никакого настроения, живешь одними воспоминаниями».

Юлия Владимировна каждое лето варила Наталье Павловне варенье из земляники, а Сократу Александровичу из черники и клубники. Всякий раз в письмах интересовалась здоровьем их обоих, ее сестры Аси и племянницы Вари, советовала бывать на свежем воздухе. Письма подписывала, неизменно называя себя Люля, как ее звали в детстве.

Родная сестра Натальи Павловны, Анастасия Потоцкая, была второй женой С.М. Михоэлса, но это уже история других разбитых судеб.

Наталья Павловна Потоцкая активно переписывалась и ежегодно встречалась с Татьяной Александровной Аксаковой (ур. Сиверс), которая после сталинских лагерей жила в Вятских Полянах (в ссылке), а затем в Ленинграде. По просьбе Юлии Владимировны Аксаковой Н.П. Потоцкая дала ей Ленинградский адрес Т.А. Аксаковой, которая сама собиралась к ней заехать в Калугу. Обращаясь к Наталье Павловне, она писала:

«01.1979 г. Ленинград

Когда будешь писать Люле Рождественской, передай ей мои приветствия и мою надежду на то, что я «окрепну», доеду до милой моему сердцу Калуги и ее увижу», но возраст не позволил выполнить задуманное.

Переписку Юлии Владимировны Аксаковой с Татьяной Александровной, а также с ее сестрами Ксенией, Ниной и Верой пока найти не удалось. Как упоминалось ранее, она поддерживала связь со своей двоюродной сестрой Адой Павловной Аксаковой (в замужестве Львовой). Та в переписке с их двоюродным братом Сергеем Сергеевичем Аксаковым упоминает о свадьбе Юлии, которая состоялась в 1923 году.

Из Югославии семья Ады Павловны в 1944 году переехала во Францию, а в 1950-х годах перебралась в Австралию, видимо, по этой причине связь была прервана. Кроме того, во время последней войны многие материалы были уничтожены. Например, известно, что холодными военными зимами в Калуге аксаковскими фотоальбомами, письмами и воспоминаниями топили печки. Некоторые материалы пропали после смерти одиноких родственников, а кое-какие из них пылятся в безымянных папках на полках различных архивов и ждут своего часа.

Юлия Владимировна прожила долгую жизнь:

«09.06.1978 г. Калуга

Просто не верится, что прожили три четверти века. Конечно, у нас было чудесное детство, которое забыть нельзя. В замужестве мне посчастливилось прожить 52 года с человеком, который был хорошим семьянином, это в наш век не всегда бывает».

Умерла Юлия Владимировна 27 мая 1997 года, в 93 года, похоронена вместе с мужем на Пятницком кладбище г. Калуги. Ее дочери живут в Калуге (Екатерина) и Москве (Анна). Сын Владимир жил в Ярославле, умер в 2007 году.